Спящий дракон - Страница 99

«Уж я с тобой сочтусь, урод!» – подумал Начальник Внешней Стражи, повернулся и пошел по галерее. До вечернего парада осталось всего ничего.

– Вот засранец! – сказал стражник напарнику.– Проверять меня вздумал! Небось сговорились с нашим. Отступи я – и плетей!

– Ну ты не сплоховал! – сказал второй.– Отбрил ловко! Как положено!

Стражники ударили ладонью о ладонь и засмеялись. Потом подмигнули друг другу, и тот, кто стоял у двери, сдвинул висевшую на стене, на высоте глаз, маску быка и заглянул в щель, известную уже не одному поколению стражников.

Сквозь розоватую дымку курений он увидел соххогою, лежащую на черном толстом ковре. Лица ее не было видно оттого, что голова была запрокинута назад,– только подбородок и молочно-белое горло. Голые груди испачканы чем-то желто-розовым, похожим на цветочную пыльцу. Втянутый живот вздрагивал, пальцы зарылись в мех ковра. Согнутые ноги Нассини с широко разведенными коленями, подтянуты к животу, приподняты над полом. Маленькие розовые ступни прижимались одна к другой, двигались, терлись, как отдельные живые существа.

Запах курений коснулся обоняния стражника, и он судорожно вздохнул. Второй похлопал его по плечу, стражник отодвинулся, уступая место, и вытер с подбородка слюну. Галерея качнулась перед ним. Это была не галлюцинация – просто подземный толчок.

«Часто трясет нынче»,– подумал солдат и поправил набедренную повязку под кольчужным кильтом.

К несказанному огорчению Сихона соххогоя на вечернем параде отсутствовала. Рабы несли пустые носилки, а заправлял смотром Ортран. Солдаты были огорчены. Теперь, после смерти Муггана, как им казалось, порядки станут помягче. И соххогоя больше будет с ними. Но кто займет место Муггана? Ни для кого из солдат Нассини не делала исключения. Каждый думал: а если – я? Но те, кто служил здесь еще при Спардухе, побаивались: вдруг она позовет кого-то из сородичей – хоб есть хоб!

Начальник Ортран верхом на злобно скалящемся Демоне медленно ехал вдоль строя. Солдаты не смотрели на него, центром внимания были пустые носилки. Ортран понимал их: немного воображения – и видишь сидящую на троне Нассини, ее бесстрастное маленькое лицо под широким обручем диадемы.

Зато все дворцовые служанки глазели на Ортрана. Он был хорош: высокий, светловолосый, в длинном голубом плаще, накинутом поверх золоченой кольчуги, на черном, как смола хуридских сосен, парде.

Ортран поискал взглядом северян, но не нашел. Пусть. Хорошо. К чему мозолить глаза?

Начальник Внешней Стражи, хитроумный Сихон, смотрел на гордеца и беззвучно смеялся:

«Пыжься, пыжься! Недолго уже. Не сегодня – так завтра…» Но все же он был сильно огорчен отсутствием соххогои. Неприятно откладывать торжество. Да и видеть Нассини – немалое счастье.

«Пускай! – думал он.– Когда я спихну этого, Владычица будет удостаивать меня почаще!»

* * *

– Тай,– спросил Санти,– светлорожденный Эрд знает, что ты фьёль?

– Нет. Ему и так нелегко со мной.

– А Нил?

– Да.

– Но почему? – удивился юноша.– Слуга знает, а господин…

Этайа нежно коснулась его щеки:

– Пора тебе стать лучше чувствующим!

Санти потерся лицом о ладонь фьёль.

– Я чувствую тебя очень хорошо! – прошептал он.

Потом повторил фразу мысленно и радостно засмеялся.

Этайа бережно отняла руку.

– Не обо мне,– сказала она.– Нил прошел обучение и посвящение в Руне.

– Он – маг? – изумился юноша.

– По-своему. А до того он был вождем тысячи на Севере. А до того овладел искусством вагаров.

– Борьбой?

– Борьба – снаружи! – засмеялась фьёль.– Он может казаться тем, кем захочет. Но тебя внешнее обманывать не должно!

– Разве он выглядит не так, как я вижу? Как ты?

– Нет, Санти, конечно, нет! Я – фьёль. Он – человек. Почти человек. Ему нет нужды менять облик. Но одно и то же может казаться и страшным, и добрым.

– Как так?

– Ты видел леопарда?

– Да, в зверинце.

– Он страшно ревет?

– Внушительно! – улыбнулся юноша.– Представляю, каково услышать его ночью в лесу.

– У меня дома живет желтый леопард из Тайдуана. Он – мой друг. Любой зверь – мой друг, я знаю их язык.

Вдруг из нежного горла фьёль вырвался мощный рык, злобный, вибрирующий на нижних нотах.

– О! – вскричал Санти.

– Как думаешь, что это значит?

Санти попытался подсмотреть ответ в мыслях фьёль, но она показала ему его собственное ухмыляющеесялицо.

– Не знаю, Тай. Может, он голоден?

– Вовсе нет! Он сыт. Хочет поиграть! – Она показала Санти щенка с набитым брюшком, который валялся на траве, задрав все четыре лапы.

– Это я понял,– сказал юноша.– Но чувствую, ты подразумеваешь что-то еще.

– Да. Сегодня мы уходим. И ты идешь с нами. Верней, мы с тобой идем с ними. Любой из нас должен уметь защищаться сам и беречь других, иначе кто-то из нас погибнет.

– Понимаю,– грустно сказал юноша.– Не хочу быть обузой. Мне никогда не стать таким воином, как Эрд или Нил. Я остаюсь, вы идите! (Боги знают, чего ему стоили эти слова!)

– Несмышленыш! – ласково произнесла Этайа.– Разве у меня есть меч? Слышал ли ты скадда?

– Конечно!

– Разве он не мастер иллюзий?

– Я не скадд!

– Ты – лучше. Ты создатель! – Фьёль наклонилась, взяла футляр с ситрой и вынула инструмент.

– Спой мне! – она протянула ситру Санти.

– Тебе будет неприятно слушать,– отказался Санти.– В сравнении с тобой…

– Пой! Я так хочу!

Санти пожал плечами:

– Хорошо. Я спою новую. Ту, что пришла этой ночью.– Он взял пару аккордов.– Хороший инструмент! Лучше того, что был у меня в Фаранге.

– Пой же! – приказала фьёль.